58-й Открытый чемпионат Украины в июне 2010 года был моим первым соревнованием в стандартном классе. Именно тогда я впервые выполнила скоростной норматив МС по треугольному маршруту 300 км, и у меня до сих пор хранится подтверждающая этот факт и уже давно неактуальная справка, подписанная Юрием Лисициным.

И именно на этом Чемпионате был ТОТ день, о котором сейчас время от времени вспоминают на аэродромных посиделках. Именно тогда мне удалось установить еще один своеобразный «рекорд» планерного спорта: за один день сесть на планере на три площадки, и на одной из них даже остаться ночевать.

***

Шла вторая неделя Чемпионата. Всего несколько дней погода была «ничего» – хватило на один небольшой маршрут по зонам и даже на две классические трехсотки. И теперь все ждали подходящего дня для четвертого упражнения, чтобы разыграть чемпионат. Прогноз погоды рисовался не оптимистичным: приближался затяжной циклон с дождями, и на ЭТОТ день возлагались все основные и последние надежды.

С утра все планеристы выкатились на старт, получили задание (http://soaringspot.com/ugc2010/results/standard/task/day4.html) и стали ждать. А погода в районе аэродрома все не шла. Где-то далеко на юге уже сформировалась мощная кучевка, грозящая в будущем проливным дождем, а над «Вороновым» – достаточно низко – только-только стали появляться непонятного вида и формы, но частые кучевые образования. Но лететь-то очень НАДО!..

Время шло. Запустили разведчика в виде Вали Евдокименко на ЛАК-12. Валя долго барражировала над аэродромом, докладывая потоки до метрика и кромку в районе шестисот. Со временем, по докладам Вали, потоки усилились до 1,5 м/c, кромка поднялась до 700, потом до 750… И принято решение всем взлетать!

***

Когда я взлетела, кромка оказалась уже около 800. Без труда выбрав максимум в потоке (а что там набирать 200 метров!), который действительно оказался более 1 м/c, я дождалась открытия стартовой линии, возможно не очень удачно стартовала, так как тут же оказалась ниже 500 (а на то время для меня это было очень низко), и полетела в направлении первой зоны. Полет оказался не таким и сложным: хоть и низковато, непривычно, но облака держали хорошо, и главное было вовремя добирать высоту. Кромка постепенно повышалась, и это наполняло душу оптимизмом.

Не слишком углубившись в первую зону, я повернула на юг в сторону второй. И вскоре оптимизм мой стал быстро испаряться: уже на полпути стало понятно, что мощные кучевые облака растеклись, и вся вторая зона оказалась полностью покрытой широким и плотным серым «одеялом». Набрав в последнем потоке под последним облаком более 1000 (наконец-то!) метров, я полетела под эту серую мглу, желая на качестве просто увеличить свою дистанцию и понимая, что впереди меня уже ждет МОЯ площадка.

Отметиться во второй зоне мне так и не удалось. Опустившись до 600 м, начала усиленно рыскать взглядом по земле на все 360 и поняла, что в этом месте выбор площадок совсем ограниченный! Чуть южнее проходила железная дорога, закрытая лесополосой и строениями, а высоты было все меньше и меньше, поэтому за нее перелетать (и отмечаться во второй зоне) я не решилась: если там площадки сходу не найдется, могу оказаться в затруднительном положении. Поэтому, оценив еще раз всю ситуацию, я выбрала для посадки чуть ли не единственное поле, которое, на мой взгляд, подходило по всем критериям.

Площадка 1.

Обработанное поле было засажено какой-то редкой и низкой (до 10 см) зеленой листвой, почва была абсолютно ровной и твердой, я бы даже сказала будто укатанной.

Из местных жителей никто не подходил, очень скоро – я даже толком осмотреться не успела – прилетел на «Чмелаке» главный спаситель всех незадачливых площадочников Юрий Лисицин. Небо продолжало хмуриться, но в воздухе было тихо. Довольная, что буду дома одной из первых, я взлетела за самолетом.

Летели очень быстро – больше 140 км/ч, периодически разгоняясь до 160. В кабине шумно, впереди ревет «Чмелак», переговоры в эфире еле слышу и суть их, соответственно, не разбираю. Неожиданно (вроде бы и низко, и рано?!) Лисицин дает отмашку на отцепку. Как только отцепляюсь, он разворачивается и куда-то сваливает (за следующим на площадку?!). В замешательстве продолжаю лететь вперед по курсу, медленно… И как только шум вокруг стих, радиостанция просто взорвалась взываниями ко мне Лисицина:

– Развернись!!! За мной!!! Производи посадку на площадку туда же и с тем же курсом, как и самолет!!!

Подтверждаю, разворачиваюсь на 180, нахожу уже на глиссаде самолет, выполняю посадку.

Площадка 2.

Сверху площадка смотрелась так, что я вряд ли когда-нибудь (и может быть даже сейчас) на нее бы села: сочная зеленая трава. Но на деле густая зеленая трава была не выше 15 см, а поверхность площадки – совершенно ровной и плотной. Площадку лучше и не придумаешь!

– Ти куди полетіла?! – встретил меня Лисицин. – Я вже навіть сам злякався! Не чула, що я тобі казав?

Оказалось, что пока мы летели, аэродром накрыло грозой, и шквал быстро двигался в нашем направлении. Поэтому мы и сели на площадку – пережидать. Лисицин первым делом отправил домой подошедшего к нам папу с малолетней дочкой («Ховайтесь, бо зараз тут ТАКЕ буде!»), потом мы вдвоем подтащили мой планер поближе к «Чмелаку» и как-то «привязали» его буксировочным фалом к самолету. На мой взгляд, такая «фиксация» вряд ли была бы достаточной (но я по жизни глубоко доверяю более опытным!); правда, и Юрий Лисицин, очевидно, полагал то же самое, так как сказал:

– Залізай у Чмелак. Літак не перевернеться. А як перевернеться Янтар, то тоді так вже й буде.

В «Чмелаке» есть место только для одного пилота, поэтому залезать мне пришлось в багажное отделение прямо за кабиной. Там на полу валялась какая-то старая потертая седушка от стула, на которой умостилась. Самолет регулярно использовался для авиахимработ, внутри крепко воняло бензином и прочей гадостью. Лисицин залез на свое «рабочее место» и задраился от дождя.

… А в это время стихия УЖЕ БУШЕВАЛА! Со всех сторон молнии до земли, раскаты грома, сизые облака клубятся прямо над нами, по самолету бешено льет и барабанит. После слов Лисицина я волнуюсь и за самолет, и за свой планер (если бы ничего не сказал, я бы продолжала просто доверять более опытным). А Лисицин, периодически оборачиваясь ко мне, отбрасывает разные шуточки и прикольчики, меня подбадривая, да и чтоб самому не скучать. Так мы просидели минут 40, пока стихия поутихла. Вылезли из «Чмелака», осмотрелись: очевидно, повезло – были мы не в самом эпицентре.

Взлетаем, снова летим в сторону аэродрома. В этот раз я включила ручную радиостанцию, которую держу прямо возле уха. Лисицин постоянно переговаривается с «Вороновым», выясняя, открыта ли точка и с какой стороны к ней можно подойти. Несколько раз меняем курс, а потом Лицисин начинает выяснять, кто еще из планеров сидит рядом и где конкретно. Еще не понимая, чем это мне грозит, я продолжаю лететь на буксире, радуясь, что со мной — сам ЛИСИЦИН, а значит все будет зашибись!

Вскоре Лисицин связался с Валей Евдокименко, находившейся ближе, чем все остальные, и начал выяснять условия ЕЕ площадки. Я наблюдаю за ЛАКом сверху, вижу поле, на котором он сидит, и вдруг получаю команду отцепляться и садиться туда же! «Это что – интенсивный тренинг по площадкам?!» – думаю я в сердцах и плюхаюсь на центр площадки прямо в лужу, которая фонтаном с грязью обрызгала весь планер. А «Чмелак» улетел на аэродром: для всех остальных точка еще была закрыта дождем.

Площадка 3.

Валина площадка – широкий и длинный прокос пшеничного поля, с почти незаметным уклоном вниз против ветра. Кое-где были небольшие углубления, в которых скапливалась вода, как и в той луже, в которую я вляпалась. Корни пшеницы хорошо держали почву, и хотя площадка размокла, она в целом была еще достаточно крепкой.

Валя явно обрадовалась появившейся компании, и я в нескольких словах объяснила, почему оказалась у нее в гостях. И так как села я с хорошим перелетом, нашей первой задачей оказалось перетащить мой Янтарь в начало площадки на ее более сухую возвышенность – чтобы после прилета буксировщика побыстрее взлететь. Оптимистка Валя уверенно взялась за переднюю кромку крыла, предложила мне сделать то же самое и толкать планер наверх, хвостом вперед. Первые две-три попытки тут же показали всю бессмысленность этой затеи! Я про себя решила, что перетянуть планер можно и буксировщиком, когда тот за нами прилетит… ну, если до того момента других решений не найдется, а Валя еще какое-то время примеряла свои силы.

Тут зарядил такой монотонный, обильный и такой бесконечный дождь. Было уже около шести вечера и надо было все равно ждать, когда закончится поливание сверху. Мои специальные непромокаемые ecco-вские кроссовки с goretex-ом на тракторной подошве в два счета намокли так, что в них хлюпала вода, я несколько раз их снимала, отжимала носки и одевала все обратно.

Деятельная Валя отправилась на топографическое исследование местности, я бродила где-то рядом. Хотя какая-то дорога проходила сравнительно близко от нашего поля, ближайшие села находились далеко. И только где-то через час к нам подошел наш первый посетитель. Коренастый невысокий мужичок лет 50-ти, уже с проседью, в высоких резиновых сапогах и мешковатой куртке наподобие ватника. Явно удивился и успокоился, увидев, что пришельцами с неба оказались две барышни, и вежливо уточнил, все ли у нас в порядке:

–А то бабИ у селі побачили, як тут літак впав на поле, тож перелякалися – чи може це війна почалася? І послали мене подивитись.

Мужичок, по его словам, работал неподалеку сторожем – охранял местное озеро. Несколько раз подчеркнул, что сам он не из этих сел, здесь только работает.

Тем не менее, я в нем увидела свой шанс! И начала уточнять, может ли кто-то из местных помочь перетащить планер на другой конец поля, что нужен трактор или хотя бы лошадь. Он как-то очень быстро ответил, что это вряд ли возможно («ніхто не захоче»), но я продолжала настаивать: что без лошади перекатить планер не получится, а я отсюда иначе не взлечу. И как главный аргумент – что я обязательно заплачу. По 20 грн и хозяину лошади, и ему самому. Мужичок подумал, почесал затылок и пообещал постараться добыть мне лошадь: «спробую зайти через ребро!» и ушел.

Время тянулось медленно, дождь не прекращался почти до половины восьмого вечера. И когда в воздухе, наконец, стало суше, мы с Валей увидели подъезжающую телегу, запряженную парой лошадей, и трех пассажиров: хозяина телеги, его сына лет 17 и нашего мужичка.

Хозяин телеги оказался грубоват и немногословен. Уж не знаю, через какое ребро заходил к нему наш «протеже», но хозяин без лишних разговоров уточнил, «чего надо», усомнился, что проект реализуем, нехотя под моим чутким руководством подцепил планер за буксировочный фал к телеге и потащил. По ходу «буксировки» он абсолютно игнорировал мои просьбы по поводу «ехать медленнее», «поворачивать плавнее», «приостановиться» и тому подобное. А когда мы прибыли в начало площадки, чуть ли не впервые на меня посмотрел и коротко заявил: «Давайте, платіть!»  Перетаскивание планера с одного края поля на другой обошлось мне в 60 грн. По 20 грн. хозяину, его сыну и нашему мужичку. Последний, кстати, отказывался, но я настояла – таки заслужил. В 2010 году за 60 грн. можно было на такси переехать с одного конца Киева на другой, а я про себя вспоминала из курса микроэкономики теорию об эластичности спроса и предложения.

Но во время буксировки обнаружилась другая, гораздо более серьезная вещь: за несколько часов непрерывного дождя площадка размокла так, что колесо планера то полностью утопало, то всплывало над поверхностью поля, и планер катился практически на брюхе, вспахивая землю створками шасси.

В это же время мы услышали в воздухе мотор самолета-буксировщика. Лисицин собирался забрать нас в первую очередь. Но единственное, что мы с Валей могли доложить – «Площадка размокла, для взлета не годится». «Готовьтесь к ночевке,» – такой был нам дан ответ...

Ночевка

Хозяин лошади с нашим мужичком уже уехали, с нами остался более любопытный сын. Это было кстати, так как у Вали с собой не оказалось ни еды, ни какой-либо теплой одежды. Валя заплатила ему еще каких-то денег и заказала и то, и другое. Он принес большую бутылку парного молока, шмат домашнего хлеба, большой кусок сала, выдернутые на огороде луковицы, несколько сырых куриных яиц и старое дырявое одеяло. Валя развела маленький костер, и мы с огромным аппетитом съели все. Дождя больше не было, было тихо, темно, безлюдно, красиво...

Спать улеглись в планере. Как-то, стоя в кабине, переоделась в сухие брюки и носки, как-то завернулась в спальный мешок. Впервые взяла с собой спальник на соревнования – и он тут же так пригодился! При закрытом фонаре даже с распахнутой форточкой не хватало воздуха, и фонарь время от времени приходилось приподнимать. Единственное, чего боялась – это что вдруг ночью опять начнется гроза. Но ночь прошла тихо, и я даже выспалась.

Спасение

Уже с семи утра начал звонить Дима Боровик. Он счел своим долгом возглавить операцию по спасению киевских планеристок, с раннего утра всех поднял, и уже к 9 утра микроавтобус с телегой колесил по нашей площадке. Разобрали мой Янтарь, погрузили в телегу и уехали!!! Валю забрали тоже, а с ЛАК-ом оставили Славика Дяченко. На аэродром мы возвращались (маленькими) Героями!

Исторический день или вместо послесловия

Я уже не помню всех деталей этого дня (и может быть меня захотят поправить), но оказалось, что кто-то из 20 стандартов так и не смог / не решился взлететь или стартовать. Потом было несколько планеров, которые сели на площадку еще в районе первой зоны. И ряд планеров, которые успели прорваться вперед и воспользоваться «валом» перед подходящим фронтом (http://soaringspot.com/ugc2010/results/standard/daily/day4.html).

Но факт в том, что из 15 стандартов, которые таки стартовали и пошли по маршруту, один тут же вернулся на аэродром, а остальные 14 стандартов и Валя Евдокименко на ЛАКе расселись по площадкам. И все это закончилось проливным дождем.

Вечером, с 20-00 и до захода солнца, успели забрать Олега Бондарчука, Славика Дяченко, Диму Добровольского, Лиду Волощук, Серегу Твердохлеба... Телегой привезли Валентину Топорову. Кстати, она была единственной, кто МОГ бы финишировать. Но из-за непогоды на точке ей предложили сесть на площадку на удалении 10 км от финиша с высоты 1000 м!

8 или 9 планеров, разбросанные по маршруту, остались ночевать.

На следующий день погода окончательно испортилась. ЛАК – единственный планер, который забрали по воздуху после ночевки. Телега из-за плохих дорог ломалась, эвакуация заняла более трех дней! Дольше всех просидели на площадках Леша Моргун (которого уже хотели там и женить) и Юра Ефименко (которого регулярно приезжала проведывать жена). Но это уже их истории.

Чемпионат РАЗЫГРАЛИ!!!

P.S. После того, как мой планер выгрузили из телеги, обнаружилось, что в носу при тряске по каменистым ровенским дорогам и из-за неверной фиксации пробилась сквозная дырка размером в кулак. Планер вылечил Коля Кононенко и его так здорово подмарафетил! Так что именно благодаря Коле и вот этой истории у меня теперь такой КРАСИВЫЙ планер!

:-)

Дата полета: 21 июня 2010

Тип летательного аппарата: SZD 48-3 Jantar Standard 3

Аэродром: Аэродром "Воронов" (Ровно)